Расскажу о нескольких случаях моего соприкосновения с гипогликемией. Впервые мне довелось увидеть больного диабетом в таком состоянии в эндокринологическом отделении больницы, когда у меня самого диагноз сахарный диабет был еще под вопросом. На соседней койке лежал мальчик 12—13 лет, обессиленный, в поту, а вокруг него хлопотали люди в белых халатах. Кто-то из ребят сказал мне (в отделении было много подростков), что Колю прихватила «гипа» (так в просторечии именовали гипогликемию). Там же в отделении мне пришлось ее испытать и самому (в начале лечения инсулином) и на себе ощутить ее предвестники. Предупрежденный врачом, я уже знал, что надо делать, и все ограничивалось легкими, бесследно проходящими приступами (оставался лишь опыт ощущений). За время болезни такие приступы мне, как и другим больным, приходилось испытывать многократно (2-4 раза в месяц и чаще), без особых волнений — я лишь был вынужден в таких случаях поторопиться с очередной едой (второй завтрак, обед) или взять 1—2 куска сахара (сахар всегда надо иметь с собой).
Особо неприятные случаи были связаны с ночной гипогликемией при лечении препаратами инсулина длительного действия. При утреннем пробуждении состояние было почти нормальным, что затрудняло распознавание гипогликемии, и я все делал как обычно: инъекции, завтрак, а иногда и уход на работу (если успевал уйти до начала приступа). Затем появлялась головная боль, сначала незначительная, но навязчивая, которая постепенно усиливалась, начиналась тошнота, рвота. Съедаемая пища (и сладкое питье) не принималось организмом, и к головной боли присоединялась гипогликемия. Такой приступ мог продолжаться 3-4 часа, а если я успевал до проявления признаков приступа ввести инсулин (так было 3-4 раза), то, как правило, требовалось внутривенное введение глюкозы (с помощью «скорой»).
Во время первых таких приступов ни я (из-за отсутствия знаний), ни врачи не связывали эту головную боль (типичный приступ мигрени, как считали невропатологи, к которым меня посылали на консультации) с гипогликемическим состоянием и поэтому не знали, как ее предотвратить. Впервые мне на возможность такой связи указал эндокринолог-невропатолог Г. Н. Гельман, и в настоящее время с помощью принятых мер (ежедневный вечерний контроль глюкозурии и соответствующая коррекция питания, переход на двухразовые инъекции) мне удалось избавиться от этих неприятных проявлений гипогликемии.
Один из первых запомнившихся мне случаев проявления защитной реакции организма во время приступа гипогликемии произошел на Дальнем Востоке, куда я отправился в свой очередной отпуск поработать на добыче морской капусты. Предпринятое мною уменьшение дозы инсулина в связи с большой физической нагрузкой оказалось недостаточным. После завтрака и двух часов работы я воспользовался коротким перерывом и побежал на почту, чтобы дать телеграмму домой о своем благополучном прибытии на Японское море (тремя авиарейсами: Минск — Москва — Хабаровск — Владивосток и двумя автобусными: поселок Лазо, поселок Валентин). В кармане у меня был заготовленный для второго завтрака бутерброд, который я рассчитывал съесть спустя полчаса в обычное для этого время и, как всегда, пара кусков сахара в «дорожной» упаковке. Вдруг на бегу я почувствовал «дискомфорт». Однако остановиться не захотел и, чувствуя в общем-то, что надо поесть, продолжал бежать дальше уже по инерции. Ноги стали неуправляемыми, как бы деревянными, а бег — неровным, как у пьяного. Через несколько мгновений я был вынужден «сойти с дистанции» и приземлиться на травяной обочине. Последнее, что я успел сознательно сделать в тот момент, — это вытащить сахар и, разорвав зубами обертку, вложить его в рот. Очнулся я уже минут через 5-10, и не очень сознавая, где я и что со мной, тем не менее достал бутерброд и, лежа на боку (пытался встать, но мешали судороги), стал заталкивать его в рот, рвать зубами и быстро-быстро жевать. (Потом я посчитал эту способность организма бессознательно принимать пищу во время гипогликемии инстинктом самосохранения). Через пять минут приступ благополучно окончился, и я продолжил свой путь на почту.
Сходство поведения больного сахарным диабетом на некотором этапе гипогликемического состояния с пьяным человеком (неуверенная заплетающаяся походка с падениями и неуклюжими попытками подняться, бессмысленный отсутствующий взгляд, замедленная реакция на вопросы) препятствует оказанию ему немедленной помощи. Так, однажды мой знакомый Д., подходя к дому (пройти оставалось метров 400-500), почувствовал предвестники гипогликемии. Чтобы предотвратить ее, зашел в находящийся по дороге овощной магазин и выпил там стакан сливового сока. Однако это оказалось недостаточным или несколько запоздалым для того, чтобы купировать быстро развивающийся приступ. Пройдя еще метров 100, Д. опустился на землю и безуспешно пытался достать из «дипломата» сахар. Это происходило в центре города, на тротуаре, примерно в 4 часа дня. Люди обходили его, оглядываясь и замечая вслух, что неплохо бы позвать милиционера. Тот появился неожиданно быстро (оказался также прохожим) и предложил встать и пройти с ним в отделение. К счастью, услыхав от «пьяного» трезвую речь о сахарном диабете, помог ему взять сахар и подняться, спросил, чем помочь еще, и не нужно ли вызвать скорую помощь. Услышав категорическое «нет», проводил до подъезда дома и оставил Д., убедившись, что состояние нормализовалось.
Нужно сказать, что со мной в аналогичном случае прохожие обходились более лояльно — предлагали помощь, и когда я говорил, в чем она заключается, предлагали мне конфеты, мороженое, помогали дойти. Надеюсь, что эти сведения помогут ранее неосведомленным людям оказать экстренную помощь повстречавшемуся им больному сахарным диабетом в состоянии гипогликемии.
Трижды за 25 лет болезни гипогликемическое состояние приводило к частичной потере сознания и последующей реабилитации с помощью «скорой помощи» в стационаре. Один раз это было связано с описанной выше ночной гипогликемией и дважды с немотивированной гипогликемией.
Наиболее тяжелый случай произошел примерно на десятом году болезни, в командировке, в которой я был с сослуживцем. С утра было все нормально, а спустя часа 2 после обеда, уходя с завода, я почувствовал легкую гипогликемию. Достал из папки пачку печенья и съел сначала половину, а затем всю (что превышало всю полагающуюся мне на оставшуюся часть суток норму углеводов). Между тем тяжесть состояния увеличивалась, и на вопросы спутника: «Что с тобой?» не мог ничего связно ответить (да и сам, возможно, не знал), а лишь бессмысленно вертел в руках вынутую из папки вместе с печеньем пустую коробочку от Б-инсулина (положил туда утром, чтобы выкинуть по дороге). Сослуживец вызвал «скорую», сообщил врачу, что у меня диабет и что раз у меня в руках инсулин, то я тем самым как бы даю понять, что мне его надо ввести, чтобы не было диабетической комы.
Врач привез нас в больницу, где по совету сослуживца решил ввести мне инсулин (я уже не мог реагировать на их действия и лишь фиксировал обрывки происходящего). После инъекции инсулина, о которой я узнал наутро, я провалился в кому. Утром пришел в себя уже с капельницей после неоднократного введения глюкозы. А после завтрака уже ушел из больницы. После этого случая у меня несколько дней были затруднения с памятью. Я, по выражению того же Г. Н. Гельмана, «искал слова», чтобы выразить мысль. (Когда я обратился к нему за помощью, он, назначив лечение, сразу же сказал, что это следствие глубокой гипогликемии. Спустя неделю мое состояние нормализовалось. Помня о случившемся, я предупредил всех, кто меня постоянно окружает, что для меня при внезапном ухудшении состояния есть только один вид помощи — срочный прием сладкой еды или питья, потому что именно незнание окружающих мешает им оказать своевременную помощь и не допустить развития гипогликемии. Так, при появлении ее предвестников (онемение ног, неуверенная поступь, заплетающаяся походка), если это происходит на улице, после приема сладкого надо не оставаться на ногах, а сесть на любой подходящий предмет (скамейка, ящик, бордюр), если в комнате — лечь, желательно на мягкое. Надеюсь, что приведенные рекомендации помогут больным сахарным диабетом во многих случаях избежать гипогликемии, а при ее появлении избежать тяжелого развития.
Аркадий РАВИН, канд. технических наук.
Журнал «Диабетик» № 2 за 1994 год.
Читайте также: знать опасность — значит, не бояться ее.