Мысленно я часто возращаюсь в 1992 год…
Происшедший тогда со мной случай очень повлиял на мою жизнь. Я был полон отчаянья, пережил безысходность и страх, пытался переосмыслить все свалившееся на меня и использовать этот опыт в качестве выхода из тупика. И только новый случай — курс не очень распространенной по тем временам терапии — позволил обрести надежду, ощутить позитивные изменения, почувствовать крепкую почву под ногами.
ПУТЕШЕСТВИЕ В ЛАТИНСКУЮ АМЕРИКУ
В 1992 осуществилась мечта моей жизни: я совершил путешествие на другой конец света — в Латинскую Америку, в Боливию. У меня не было никаких дурных предчувствий по поводу своего диабета. Вот уже шесть лет я мирно сосуществовал с болезнью, чувствуя себя «профессором» в этой области. Я научился «побеждать» свой сахар — при его падении срочно выпивал банку колы, а при гипергликемии колол себе повышенную дозу инсулина.
Два месяца в Боливии прошли очень интересно и без всяких проблем. На третьем месяце пребывания в этой стране мое отношение к болезни в одночасье изменилось. Как-то раз вместе со знакомым мы просидели целую ночь в любимом ресторанчике и выпили достаточно много алкоголя. Позавтракать мы решили в одном из живописных пригородов. Как всегда, я сделал контроль сахара в крови. Он равнялся двойной норме. Соответственной была и инъекция инсулина. Долгая бессонная ночь усилила мой голод. Итак, мы отправились на рейсовом автобусе в одну из чудесных деревенек Ла Пас.
Приезжаем на место, на одном из маленьких базарчиков покупаем фрукты. И вдруг… Я чувствую, что начинаю терять сознание. Молниеносно осознав всю драматичность ситуации, я судорожно выхватываю у продавца напитков две банки колы и быстро выпиваю. Дальше уже ничего не помню. В сознание прихожу в больнице. Мой приятель рассказывает: «Когда с тобой все это произошло, возле нас случайно оказался доктор. Узнав о твоем диабете и о том, что ты выпил колы, он был очень встревожен и вколол тебе инсулин. Мне показалось, как минимум, три инъекции».
ПСИХОТЕРАПИЯ
В страхе, что у меня начнется новый приступ гипогликемии, требую сахара. На что деревенский врач замечает: «Сахар при диабете — не очень хорошо». Приятель по моему настоянию и вопреки докторской «эрудиции» срочно отправляется в город за спасительной колой. Вскоре появляется врач и приносит мне счет на 150 долларов. Я спрашиваю: за что? Плачу и после выпитого мной литра на слабых ногах покидаю больницу.
ПОСЛЕ ШОКА
Надо сказать, что еще ни разу в жизни я не терял сознания от низкого уровня сахара в крови. После этого случая я уже не решаюсь довериться ни одному боливийскому врачу. Последние недели в этой стране я замыкаюсь в себе. Анализируя случившееся, объясняю свое состояние как логическую цепочку всех своих предыдущих ошибок. В итоге принимаю решение ничего не менять в своих привычках, в том числе питания и инъекций. Я уверен, что подобное со мной больше не повторится. Однако уверенность исчезает уже на следующий день, когда я наблюдаю снижение уровня сахара. Я не могу найти этому достаточных объяснений, и вот уже мой страх увеличивается: я начинаю бояться каждого нового укола. Реагирую на все повышенным аппетитом. Мои показатели скачут. Я оказываюсь в зловещем кругу собственной болезни, становлюсь ее беспомощной жертвой. Вскоре на моей коже появляется нейродермическая реакция. Никогда раньше у меня не было ничего подобного. И еще… Когда я оказываюсь в местах большого скопления людей, испытываю сильное головокружение.
… Бесконечно радуюсь, когда прилетаю в родной Гамбург. Разумеется, надеюсь, что здесь, дома, все встанет на прежние места, я вернусь к привычному ритму жизни.
В КОЛЬЦЕ СТРАХА
Однако дома меня ожидают первые разочарования. Вместо заветной помощи я слышу от своего домашнего врача ободряющие слова: «Самое главное — восстановить стабильный уровень сахара в крови, а все остальное приложится. Для восстановления же требуется время».
Время, однако, идет, но ничего не меняется. Постоянный страх угнетает меня Я панически боюсь, что рано или позднс где-нибудь в незнакомом месте потеряю сознание. Из дому выхожу с неизменной упаковкой фруктового сахара и банкой колы. Консультируюсь еще с двумя врачами. Их реакция напоминает реакцию моего домашнего доктора. Мне кажется, что врачи мало реагируют на мои тревоги по поводу неослабевающего чувства страха, а также в связи со снижением моей памяти и способности концентрировать внимание, с растущей беспомощностью перед этими симптомами. Мысль о том, что я, «нормальный» человек, должен обратиться к психотерапевту, пока не приходит в голову.
НА ПУТИ К ТЕРАПИИ
В последующие месяцы я испытываю отчуждение по отношению к самому себе. Я постоянно чувствую себя как будто бы не в своей тарелке. В голове вертятся мысли о сахаре, концентрируюсь исключительно на тех изменениях, которые наблюдаю у себя ежедневно. Окружающий мир предстает передо мной исключительно через призму моих страхов. Появляется новое ощущение: я словно нахожусь в изолированном пространстве, «под колпаком». Стараюсь разобраться в себе, делаю попытки успокоиться, но это абсолютно ничего не меняет. Тогда я заставляю себя игнорировать все эти симптомы… Но и это не помогает.
Случайно узнаю от знакомого, больного диабетом, что тот во время пребывания в стационаре получил курс психологической помощи. Хватаюсь за эту соломинку. Считаю, что в моей ситуации совет квалифицированного психолога был бы идеален. После первой же встречи чувствую, что оказываюсь в надежных руках. Но одного совета оказалось, конечно, недостаточно. Два последующих года прохожу специальный курс психотерапии. Он включает в себя не только индивидуальные беседы со специалистами, но и групповые занятия, в которых участвуют такие же больные, как я. В то время курсы по психотерапии были достаточно редки. Разумеется, мне повезло, что я узнал об этом. Без терапии я не обрел бы необходимой гармонии с самим собой.
ТЕРАПИЯ
Сперва я надеялся, что мне удастся переложить свои проблемы на плечи тех, кто что-то понимает в этом деле. Я ожидал, что получу необходимый перечень советов и, следуя им, приду к нормальному состоянию. Однако буквально после первых занятий я расцениваю подобные мысли более чем наивными. Начинаю понимать, что это не так легко — избавиться от тех изменений, которые произошли в моем сознании. С помощью психотерапевта я начинаю устанавливать связь между двумя моментами: собственно диабетом и тем, что психологи называют «общим жизненным кризисом». Установить эту связь — значит найти разгадку настоящих причин моего состояния. По совету терапевта я вызываю в своем сознании различные сложные и «страшные» ситуации, погружаюсь в них, а позже стараюсь детально описать.
Знакомые подсознательные инстинкты страха при таких «упражнениях» перерабатываются уже на сознательном уровне в конкретные мысли, чувства, впечатления… Например, мне удается объяснить такое ощущение, как «жизнь под колпаком» в изолированном пространстве. Это, кстати говоря, самое жуткое из всех моих ощущений. С помощью терапевта мне удается разгадать главную причину: недостаточный обмен веществ. Восстановить этот обмен — одно из главных условий моей терапии. Как выяснилось, по сравнению с другими больными я наиболее подвержен тревоге, связанной с изолированным пространством.
Анализируя другие свои впечатления, понимаю, что ситуацию с «колпаком» я на подсознательном уровне воспроизвожу сам, причем тогда, когда нахожусь под гнетом собственных невоплощенных ожиданий. С помощью терапии я учусь экспериментировать с этим своим состоянием, влиять на него. Постепенно мне удается убедить себя в том, что я невероятно силен и самоуверен и мне ничего не стоит выбраться из этого пространства. Мои убеждения подкрепляются постоянными дыхательными упражнениями, а также упражнениями по медитации.
Кстати, многие из них я выполняю и по сей день. Они помогают мне снимать стресс, который я получаю на работе или в быту, и вернуться к необходимому жизненному ритму. Я считаю упражнения одним из самых важных моментов терапии. Сегодня «колпак» для меня — это сигнал тревоги. Как только этот образ снова появляется, я начинаю внимательно вслушиваться в себя, определяю причины этого состояния и назначаю себе ряд необходимых заданий.
Отмечу очень важный момент терапии: как только я чувствую, что все больше погружаюсь в мир своей памяти, то знаю, что должен как можно больше внимания уделить телу. Будучи больным, я долго стремился анализировать ситуацию, найти всему объяснение. С помощью терапии понял, что нужно дать больше простора своей интуиции, определить, что для тебя плохо, а что — хорошо. Сейчас в своем поведении я все больше руководствуюсь чувствами, хоть это не так-то легко в наше нервное время. Однако упражнения по медитации в этом плане очень помогают.
…Во время терапии я никогда не терял контроля над тем, какие моменты являются для меня наиболее важными, а также над тем, как далеко я хочу продвинуться в решении каждой конкретной проблемы. Занятия неоднократно давали мне повод задуматься о самом себе. Именно этот аспект необычайно обогатил меня не просто как больного, но и как личность.
Параллельно с курсом терапии я стал учиться на социального педагога. На первых порах подобное совмещение давалось с трудом. Мне казалось, что подобная задача мне не по силам, что эта профессия — не совсем то, что мне надо. Но по мере того, как накапливались успехи в лечении, существенно менялось и отношение к будущей профессии. Результаты сказались на экзаменационных оценках. Я убедился, что это именно моя профессия. Сегодня я уверен, что без терапии я вообще не нашел бы никакого выхода из ситуации, в которой оказался. Я благодарен жизни за случай, который помог мне открыть новые пути и перспективы. В этом смысле я определяю психотерапию не столько как соломинку для утопающего, сколько как реальный шанс для полного раскрытия самого себя, которым необходимо воспользоваться. И чем раньше, тем лучше.
МАТИАС X.
Перевод Елены ПАНКРАТОВОЙ.
Журнал «Здоровье и успех», № 3 за 1997 год.
P.S. Эта исповедь напечатана в журнале «Subkutan», который издается в Германии для больных сахарным диабетом. Дословно название журнала переводится несколько необычно для нас — «Подкожно». Но для тех, кто хорошо знаком с сахарным диабетом, смысл названия вполне ясен. В который раз, узнав очередной штрих из жизни диабетиков в развитых странах, наш читатель мечтательно вздохнет, погрустив над своей недоступностью получать такую вот квалифицированную и кропотливую психотерапевтическую помощь. Но обратите внимание: как быстро в последние годы жизнь приносит все новые и новые добрые перемены в отношении больных сахарным диабетом. Ведь еще недавно редко кто из нас мог даже объяснить значение таких слов, как «глюкометр», «ново-пэн», а сегодня эти помощники есть у многих больных. Первые школы диабета были открыты у нас всего 5-6 лет назад, а сегодня учеба в них стала обычным делом, причем не только для минчан, но и жителей других городов и районов республики. Кстати, обсуждая перспективы развития этих школ, участники недавно прошедшего заседания Веймарской инициативы подняли вопрос о насущной потребности включить в их штатное расписание и должность психолога. Поэтому мы можем реально надеяться на то, что и нашим больным в скором будущем станет доступна квалифицированная психологическая помощь.
Читайте также: