Чем дольше в комнате, где ребенок остался один, без присмотра взрослых, царит тишина, тем страшнее туда заходить… В свое время это народное наблюдение как-то миновало мой зрелый разум. И как только сын научился вылезать из коляски самостоятельно (как раз на пятом месяце нашей с ним совместной жизни), я начала мечтать о той светлой поре, когда он будет спокойно сидеть на месте и занимать себя сам. Так устала постоянно его «пасти».
«Не понимаю твоей проблемы, — пожимала плечами подруга. — Ты его разбаловала. Вот мои дети никогда не создавали мне таких проблем. Ведь с рождения знали: если мама занята, нужно тихонько сидеть в уголке и не мешать». Легко пожимать плечами, когда твои дети давно совершеннолетние. А моя сегодняшняя реальность — домашнее торнадо, к которому можно только приспосабливаться.
Ну вот как дать ему понять, что я очень занята? Уже на второй день, как я вернулась из роддома в компании этого энергичного существа, мы осознали, что несколько последующих лет «тихонько сидеть» в нашей семье не придется никому. Уже тогда сыну хотелось как можно скорее испытать свое новенькое тельце в действии. В три месяца он настойчиво требовал, чтобы мы помогали ему «ходить». В семь — не хуже Гудини научился выкарабкиваться из всех страховочных приспособлений стульчика для кормления. В десять — уверенно бегал по квартире, в год не менее уверенно залезал на подоконник… Впрочем, приблизительно тогда же он все чаще стал останавливаться и пристально присматриваться не только к тому, что далеко или высоко, да и игрушками стал интересоваться не только с целью погрызть. Вот оно, — вздохнула я с облегчением. Взрослеет малыш! И с наслаждением принялась размышлять, какими интересными делами начну заниматься, пока мой ребенок где-то в уголке будет собирать какой-нибудь пазл…
В те же дни я вполглаза просматривала очередную книжку с советами молодым родителям (на спокойное чтение у меня давно уже не было времени). И из всего текста выделила и запомнила одно замечание: если ребенок не требует вашего участия в его играх, не торопитесь себя навязывать. Мол, так он быстрее научится самостоятельной игре… Вскоре, вертясь на кухне, я отметила, что мой сын больше не ползает рядом, требуя внимания. Перебравшись в соседнюю комнату, он нашел себе какое-то занятие, и уже несколько минут в нашей квартире царит непривычная тишина. Как мне и советовали, я решила не мешать. Для надежности даже не стала покидать кухню… А когда все же вышла посмотреть, что именно на такое длительное время поглотило внимание моего Антона, застала картину, увидеть которую вовсе не была готова. Построив «лестницу» из подушек и стула, мой малыш вскарабкался на стол, включил компьютер и восторженно хлопал по клавиатуре… Не знаю, как этому «продвинутому пользователю» такое удалось, но он уничтожил почти всю компьютерную начинку — большинство программных файлов, и не только их…
Что вы думаете, жизнь дуру научила? Мечты о дне, когда меня хоть на полчаса оставят в покое, оказались сильнее. И если в квартире снова установилась непривычная тишина, я опять-таки не поспешила ее нарушать… В итоге застала еще одну «картину маслом». Точнее, гримом. Оказывается, в недрах шкафа все еще хранился театральный грим, которым мы с друзьями размалевывались на Хэллоуин лет 15 назад. И осталось его много — хватило на всего Антона, от пяток до самой макушки. Ну и еще на полквартиры, пол и обои, которые приобрели чрезвычайно креативный вид. Для тех, кто не знает об особенностях театрального грима, замечу, что стереть его можно только специальными спиртовыми салфетками. А дома даже водки нет не то, что специальных салфеток… Словом, наш с Антоном визит в магазин в тот день запомнили.
«Он у нас гиперактивный», — хвастался муж другу. Меня же это модное словечко только раздражало. Ведь гиперактивность — медицинский диагноз, который подразумевает не столько шило в известном месте, сколько неспособность ребенка сосредоточиться на любом занятии хоть на минуту. И, между прочим, ставят такой диагноз не более 5 процентам детей. Но во время наших с Антоном визитов на концерт или выставку, в магазин или поликлинику беспрестанно слышала совсем другое: «Какой он у вас спокойный». Просто я знаю, где у него «кнопка».
Отыскала я ту «кнопку» не сразу. Пришлось найти время и внимательно перечитать соответствующие книжки (кстати, советчик не мешать ребенку в самостоятельной игре подразумевал трехлетних), побродить по интернету и заняться составлением математических графиков. Последнее я делала, чтобы точно определить время, когда сын будет согласен быстро заснуть, и вычислить, сколько часов сна ему требуется. На сайте, где я наткнулась на эту методику (вот правда уже не представляю, как люди жили без интернета!), выкладывались довольно интересные результаты американских исследований. Которые свидетельствовали: налаженный сон позволяет избавиться от штампа «гиперактивность» 75 процентам детей (к слову, в Америке этот диагноз ставят чаще, чем где-то еще). Подтвердила и я: сон работает!
Ну и плюс «диета». Условная, но все же диета. Американские (и наверное, наиболее у нас популярные) педиатры Сирс в своих книжках даже печатают списки продуктов, которые провоцируют капризность. Если попросту — то реже кормите ребенка сладким, и будет вам счастье. Вон в Швеции, например, печенье и конфеты детям разрешено есть только по субботам. И ничего — никому из юных шведов в голову не приходит чувствовать себя обделенными по этому поводу.
Есть еще один очень действенный способ обеспечить себе относительно спокойную жизнь рядом с активным потомком «раннего возраста». Нужно всего лишь как можно чаще играть вместе с ним. И вместе же учиться играть (в идеале этому стоит научиться всей семье). И вот тогда… Например, этот текст я смогла написать, пока мой двухлетний сын на корабле, построенном из стульев, подстерегал с фонариком «акул», а потом разгонял их барабаном, дудками и пистолетом. Перед этим мы час играли в «пиратов». И еще час пиратский корабль успешно дрейфовал без меня…
Марина Березенская, 7 декабря 2013 года.
Источник: газета «Звязда», в переводе: http://zviazda.by/2013/12/24668.html
Читайте также: