В стране доступны все виды неврологического и нейрохирургического лечения и диагностики
На недавнем европейском конгрессе нейрохирургов белорусские специалисты имели возможность познакомиться с технологией самых современных оперативных вмешательств на головном и спинном мозге ведущих клиник мира. Конгресс охватывал столько тем и аспектов нейрохирургии, что только одно перечисление секций с темами выступлений заняло огромный сборник. Беларусь нельзя назвать фарватером в области научной и практической нейрохирургии и неврологии, однако за последние годы здесь удалось сделать так много, что сейчас в стране выполняются все необходимые основные хирургические вмешательства соответствующего профиля. Своим опытом отечественные ученые и практики поделились в рамках последней республиканской научно-практической конференции «Современные проблемы диагностики и лечения неврологических и нейрохирургических заболеваний», прошедшей на базе Республиканского научно-практического центра неврологии и нейрохирургии. Центр, кстати, в этом году отметил 90-летие. О взаимодействии науки и практики рассказывает директор РНПЦ неврологии и нейрохирургии Андрей Танин.
— Вы помните свою первую операцию в качестве нейрохирурга? Она должна была очень отличаться от тех, которые проводятся сегодня…
— Отечественная нейрохирургия невероятно изменилась. Буквально через полгода после того как я пришел в Белорусский научно-исследовательский институт нейрохирургии и физиотерапии (так тогда назывался центр), начал приобщаться к операциям. Нейрохирургов на тот момент было по пальцам пересчитать… Правда, до этого три года проработал медбратом (выезжал на вызовы «скорой помощи» по Минской области) и хорошо представлял, что такое черепно-мозговая травма. Вот мое самостоятельное первое хирургическое вмешательство было связано именно с острой внутричерепной мозговой травмой, которую получил молодой человек.
Нейрохирургия 30-50 лет назад и сегодня — это небо и земля. В первую очередь — из-за возможностей диагностики. Она опиралась когда-то только на рентгеновские снимки, которые обеспечивают очень скромную информацию, не указывают, например, где и как располагается опухоль. По сути, диагноз выставлялся, исходя из жалоб пациента, клинических проявлений. Уточнить диагноз можно было только непосредственно на операционном столе. Сегодня в нашем распоряжении — компьютерные и магнитно-резонансные томографы, определяющие патологии в головном и спинном мозге (да и вообще во всем организме) с точностью до миллиметра. Компьютерный томограф — это рывок в развитии медицины всего мира.
— Самая современная аппаратура способна компенсировать отсутствие врачебного опыта? Может, технологии уже важнее человеческого фактора?
— Любая операция зависит в первую очередь от врача. Инструментарий, аппаратура, оборудование только помогают ему выполнять то или иное вмешательство. Опыт здесь очень важен. А для молодого хирурга самым важным будет постоянное стремление приобретать этот опыт. Отсутствие опыта каким-то образом может компенсироваться первое время горячим желанием помочь.
Сегодня наш центр неврологии находится на очень хорошем уровне — и по кадрам, и по техническому обеспечению. В центре работает 9 докторов наук, 8 из которых — профессора. Все занимаются и научной, и практической деятельностью. Оттока кадров практически нет, поскольку созданы все условия для нормальной работы. Во всех отделениях работают специалисты разных поколений, что создает условия для подготовки кадров на месте. Однако мы не упускаем случая направить специалистов на стажировки в другие страны. Кстати, накануне открытия центра весь персонал стажировался в таких странах, как Франция, Германия, Израиль, США, Россия. Это было необходимо для получения навыков работы на новом оборудовании — эндоскопах, томографах, микроскопах и т.д. Таким образом, как только центр открылся, мы уже выполняли самые современные высокотехнологичные операции. Оснащение у нас — согласно европейским стандартам. Мощность магнитно-резонансного томографа — 3 тесла, при том что ряд европейских отделений нейрохирургии оснащены томографами мощностью 1,5 тесла, что считается достаточным.
— Что представляют собой отечественные научные разработки? Вряд ли финансовые возможности позволяют нам изобретать что-то уникальное. Скорее, речь идет о попытках удачного импортозамещения?
— Каждый год центр разрабатывает около 30 научных работ, в том числе прикладного характера. Действительно, одна из последних уже хорошо известных импортозамещающих разработок связана с лечением злокачественных опухолей головного мозга таким препаратом, как цисплацел, который был создан совместно с учеными Института органической химии. Ряд разработок связан с восстановлением функций после заболеваний и хирургических вмешательств. Завершили, например, разработку современных титановых пластин для пластики дефектов черепа. Вместе с РНПЦ травматологии и ортопедии создаем опорно-двигательный комплекс для фиксирования позвоночника после оперативных вмешательств.
— В центр попадают пациенты, которым требуется экстренное вмешательство? Или речь идет только о плановых операциях?
— Пациентами с черепно-мозговыми травмами, инсультами занимается, например, многопрофильная 5-я больница. Наши специалисты оказывают помощь нейрохирургическим и неврологическим отделениями по всей стране — выезжают на места, консультируют. Непосредственно в центре лечатся плановые пациенты. Однако есть пациенты с такими хроническими патологиями, которые способны ухудшить состояние больных в любую минуту. Я имею в виду, например, опухоли головного мозга, аневризму сосудов головного мозга. Это очень серьезные заболевания, которые часто требуют экстренной помощи.
Та же аневризма — изменение сосудистой стенки в результате растягивания или истончения — может не вызывать никаких симптомов вплоть до самой катастрофы, когда под воздействием самых различных причин сосуд рвется и кровь изливается в полость черепа. Человек имеет большие шансы погибнуть. Это не инсульт, хотя очень похоже на него по проявлениям.
— Есть ли шанс предотвратить катастрофу?
— Бывает, тому, кто жалуется на головную боль, предлагают пройти обследование на компьютерном томографе, который точно показывает, где располагается аневризма, ее размеры. В таком случае проводится специальная операция по «обезвреживанию» аневризмы. Однако чаще всего сначала происходит кровоизлияние, похожее на геморрагический инсульт. Только причина сосудистой катастрофы — не высокое давление, а разрыв сосуда в том месте, где была аневризма. К сожалению, это становится причиной гибели для некоторых пациентов. Остальных обследуют, причем обследование на высокотехнологичном оборудовании (компьютерном томографе, ангиографе) сегодня возможно во всех областных больницах. После постановки диагноза всех пациентов, со всей страны, направляют к нам. И всем мы рекомендуем плановое хирургическое вмешательство. Ведь в 90 процентах случаев кровоизлияние повторяется — в ближайшие две-три недели, как правило, случается новый разрыв.
— Можно ли говорить о росте неврологической патологии?
— Стремительного роста нет. У нас примерно такая же картина, как и в ряде стран, — разве что в различных популяциях лидируют некие-то «свои» патологии. Но никто пока не отменил пагубный вклад в заболеваемость высокой стрессовой нагрузки, психоэмоциональных перегрузок и вредных привычек.
— И все же… Может быть, не только диагностика, но и само лечение сделало невероятный прыжок вперед и сейчас после оперативного вмешательства можно легко встать и пойти домой?
— Современная медицина еще, к сожалению, не способна так легко, как вы об этом говорите, справляться с очень сложными патологиями. А наш центр занимается как раз такими состояниями. Мы проводим диагностику, лечим, переводим на амбулаторное лечение или в другие неврологические или нейрохирургические отделения, после чего еще требуется реабилитация в соответствующих клиниках. Пациентов с такими тяжелыми болезнями, как миастения, рассеянный склероз, мы не вылечиваем, но существенно улучшаем им качество жизни, увеличиваем продолжительность их жизни. Безусловно, современная хирургия выполняет операции «одного дня», с выпиской на следующий день. Однако эта выписка как минимум на дальнейшую реабилитацию.
В целом в хирургии уже давно сохраняется тенденция малоинвазивного, нетравматического вмешательства. Несколько лет назад мы начали устанавливать в головном мозге нейростимуляторы. Они хоть и не излечивают полностью, но существенно снижают проявления такой болезни, как паркинсонизм. Вместе с тем, нельзя сказать, что такой метод лечения показан всем пациентам с болезнью Паркинсона.
К числу малотравматичных вмешательств относятся эндоскопические операции. Минимизация травм достигается с помощью электронных микроскопов и эндоскопов, которые позволяют попасть в спинной мозг или полость черепа, чтобы удалить, например, аденому гипофиза. Доступ в полость черепа осуществляется через нос или через небольшие отверстия в черепе. Операция в любом случае абсолютно щадящая. Навыки такого удаления любых новообразований в головном мозге у нас хорошо отработаны. Как, кстати, и эндоваскулярные вмешательства, применяемые для «выключения» аневризмы. Эндоваскулярный метод позволяет попасть в сосуды головного мозга через бедренную артерию.
Операции на головном мозге, если мы в первую очередь говорим об удалении опухолей, требуют очень высокой точности. И этому сегодня способствует нейромониторинг. Такие специалисты, как неврологи-нейрофизиологи, знают, какой участок мозга отвечает за подвижность лица, за речь и т.д. Они помогают определить границы опухоли, предвидеть то, насколько человек сохранит после проведенной операции ту или иную функцию. Таким образом можно предотвратить инвалидность, потому что нет смысла проводить операцию, которая переведет человека в вегетативное состояние. Можно предложить больному и другие методы лечения — химиотерапию, например.
— Может быть, ситуация существенно улучшится с внедрением лечения стволовыми клетками?
— Использование стволовых клеток до сих пор остается под большим вопросом. Многие клиники ряда стран даже запретили проведение подобных исследований. Наша страна их продолжает. Проведены, например, научные разработки по использованию стволовых клеток при лечении рассеянного склероза. Однако невозможно пока сказать, что мы получили четкий эффект, поэтому не хочется зря обнадеживать пациентов. Будущее лечения всех заболеваний точно не за хирургией, а за генной инженерией. Если на клеточном уровне удастся исправлять любые «ошибки», хирургии придется заниматься только травмами.
Светлана Борисенко, 6 ноября 2014 года.
Источник: газета «Звязда», на белорусском: http://zviazda.by/2014/11/59999.html
Читайте также: