Врач — самая гуманная, благородная и самая сложная в эмоциональном и моральном плане профессия. Каждый пациент помнит своего доктора — того, кто его вылечил и спас ему жизнь. Вместе с тем в работе даже самого высококвалифицированного специалиста существует риск профессиональной ошибки. Именно поэтому в мировой практике профессиональная ответственность врачей, как правило, подлежит обязательному страхованию. Накануне Дня медицинского работника мы встретились с председателем Белорусской ассоциации врачей, главным врачом 34-й столичной поликлиники Дмитрием Шевцовым, чтобы поговорить о том, что волнует сегодня белорусских медиков:
— Вы правы, действительно страхование во всем мире является основой осуществления любой деятельности, а тем более врачебной. У нас профессиональная ответственность врача тоже страхуется, но не в обязательном, а в добровольном порядке, поэтому такое страхование пока не получило широкого распространения. Лично я уверен, что страхование врачебного риска защищает не только пациента, но и стимулирует врача. Поясню, что я имею в виду. Сегодня врач в нашей стране абсолютно не защищен: его можно привлечь к ответственности как по административному, так и по уголовному законодательству. Вас интересует, что дает врачу страхование?
В том случае, когда между врачом и пациентом возникает конфликтная ситуация, тут же подключается страховая компания. Врач не втягивается в конфликт и продолжает спокойно работать. А представитель страховой компании еще на досудебном этапе пытается с пациентом договориться, выплатив ему денежную компенсацию. В том случае, если пациент настаивает на передаче дела в суд, страховая компания выставляет своего эксперта, который выступает в суде защитником врача, и ликвидация конфликта все равно происходит в узком кругу, имидж врача и учреждения здравоохранения от этого не страдает. Однако если врач один раз допустил ошибку, второй, третий, то страховая компания может поставить под сомнение его квалификацию и сказать: «Уважаемый специалист, пожалуйста, относитесь внимательнее к своей работе»… Естественно, что если пациенты будут постоянно жаловаться на медицинского работника, то страховая компания расторгнет с ним договор. Поэтому наличие страхового свидетельства для врача является своего рода подтверждением, что он обладает высоким профессионализмом, и именно поэтому страховая компания готова его защищать. Это повышает статус врача.
Хочу добавить, что на Западе размер возмещения вреда здоровью, возникшего в результате врачебной ошибки или халатности медперсонала, определяется, исходя из реальных потребностей пострадавшего человека, а не из финансовых возможностей стороны, нанесшей вред здоровью — как это происходит у нас…
— А вообще о каких суммах страховых взносов идет речь?
— Мы вели переговоры со страховыми организациями, и нам назвали довольно символическую сумму — около 300 тысяч белорусских рублей в год. Конечно, страховщики понимают, что первое время, пока из страховых взносов сформируется значительный фонд, им придется работать с убытками для себя, больше для формирования положительного имиджа, чем для прибыли. Но затем, когда врачи начнут им доверять, все станет на свои места.
— Дмитрий Евгеньевич, не секрет, что пациенты часто относятся к медицине как к сфере услуг, пытаются манипулировать врачами в своих интересах. Тем более что ответственность за выполнение назначений врача у нас никто не несет. Как вы считаете, что можно и нужно сделать для защиты интересов и прав медицинских работников?
— Довольно часто пациенты оскорбляют врача. Достаточно одного такого пациента, чтобы вывести из строя на весь день не только врача, но и заведующего отделением. У нас бывает за год от 4 до 8 заявлений от пациентов, которые стали свидетелями хамского отношения других пациентов к врачу. Такие пациенты начинают выступать, еще сидя в очереди, затем так стучат дверью врачебного кабинета, что отлетает штукатурка, хамят врачу, угрожают, что «выведут его на чистую воду». Несколько лет назад нам даже приходилось обращаться в правоохранительные органы, чтобы привлечь пациентов к административной ответственности.
Есть пациенты, недовольные тем, что врач отказывается выписывать им льготный рецепт на препарат, который не входит в утвержденный перечень. Все уверены, что те лекарства, которые врач имеет право выписать по льготе, не могут быть эффективными. Есть определенная специфическая категория пациентов, которые приходят в поликлинику за листком нетрудоспособности. Как правило, основной поток идет утром в понедельник. Накануне человек хорошо «отдохнул», у него подскочило давление, но по запаху алкоголя нетрудно догадаться, в чем причина. Или такие «пациенты» приходят вечером, за 5-10 минут до окончания приема, начинают просить больничный, предлагают врачу деньги. Нашим работникам даже приходится вставать, открывать двери, чтобы слышали другие пациенты, и просить посетителя покинуть кабинет. Иногда пациенты в прямом смысле слова провоцируют врачей. В результате наши врачи стали просить их защитить, особенно на поздних приемах, когда они остаются одни, без медицинских сестер.
Поэтому мы решили закупить за счет внебюджетных средств веб-камеры и поставили их во всех кабинетах участковых врачей. На дверях кабинетов висит предупреждение, что если будет угроза чести и достоинству врача, то в любой момент может быть включена видеокамера. Предвижу ваш вопрос — постоянно видеонаблюдение во врачебных кабинетах не ведется, и, конечно, в интернете пикантные фотографии появиться не могут. Камеры включаются, только когда возникает конфликтная ситуация, и врач предупреждает пациента, что сейчас разговор с ним будет записываться. Для этого доктору достаточно лишь нажать клавишу на компьютерной мышке.
— А часто ли вашим врачам приходилось прибегать к новому инструменту общения с пациентами?
— За 3,5 месяца не было ни одного случая. Предупреждение, что сейчас будет включена веб-камера, очень быстро гасит любой конфликт. Аудио— и видеонаблюдение используется в поликлинике также на входе, в регистратуре, столе справок и на каждом этаже. До того, как в регистратуре началась вестись аудиозапись всех разговоров, у нас было примерно 3-4 жалобы каждую неделю на то, что пациентам там нахамили или дали талон не к тому специалисту. Мол, я просила к урологу, а мне дали к неврологу. Начинаешь разбираться — одна сторона озвучивает свою версию, вторая — совсем другую. Зато теперь в любой конфликтной ситуации я могу прослушать запись, чтобы установить, кто же в конфликте был виноват. Более того, сидя в своем кабинете, я могу слышать, что происходит в регистратуре. И если вдруг почувствую, что с пациентом некорректно обходятся, то могу наказать своего работника. И вы знаете, это их дисциплинирует. У нас с того момента, как начала использоваться аудиозапись, не было ни одной жалобы на работу регистратуры. Честно говоря, я не сомневался, что как только мы установим веб-камеры, то необходимость в их использовании тут же исчезнет. Расходы были совсем небольшие (одна веб-камера стоила примерно 150 тысяч рублей), зато какой эффект мы получили! Сейчас думаем, что нужно установить веб-камеры и в кабинетах других специалистов…
— А что, по вашему мнению, важнее: качество или доступность медицинской помощи? По количеству посещений поликлиник белорусы — в мировых лидерах. Но количество не всегда переходит в качество, и здоровье от частого посещения поликлиник людям не добавляется…
— А как здоровье может добавиться, если оно утрачено безвозвратно? Задача врача — не дать перерасти острой патологии в хроническую, а у пациентов с хроническими заболеваниями — не допустить ухудшения их состояния. Знаете, я недавно с удивлением узнал, что если средняя продолжительность жизни мужчин составляет 64 года, то мужчины, больные сахарным диабетом, живут в среднем 67 лет. Объяснение этому простое: сахарный диабет требует соблюдения определенного стиля жизни. Если больные диабетом не будут строго придерживаться рекомендаций врача, будут нарушать схему медикаментозной поддержки, то они долго не проживут. А тех, кто считает, что у них здоровья хватает, в поликлинику и пряником не заманишь. Существует распространенный стереотип, что для того, чтобы получить талончик к врачу, нужно приходить в поликлинику еще до ее открытия. В нашей поликлинике талончик можно получить в течение всего дня. Его без проблем можно заказать через интернет. В регистратуре установлена многоканальная связь. Но пока гром не грянет, больного в поликлинике не дождешься. Особенно это касается мужчин в возрасте до 40-50 лет….
Что касается рекордного количества посещения поликлиник, то здесь нужно отталкиваться еще и от возраста пациентов, которых обслуживает поликлиника: в зоне нашего обслуживания 67% пациентов в возрасте после 40 лет. Естественно, что они чаще обращаются за медицинской помощью, чем жители микрорайонов-новостроек, где преобладает молодое население.
— А как вы относитесь к предложению ввести символическую сумму за посещение поликлиник?
— Поддерживаю двумя руками. Пусть это будет не пять тысяч, а полторы — столько же стоит талончик на проезд, но я уверен, что даже эта сумма остановит кого-то в их желании без особой надобности сходить в поликлинику. У нас есть пациенты, посещающие поликлинику и 50, и 60 раз в год. А почему бы это и не делать? Тепло, уютно, можно пообщаться под кабинетом врача, узнать последние новости, измерить давление и так далее. Такой своеобразный клуб по интересам. В среднем каждую неделю мы регистрируем тысячу посещений пациентов. Когда я умножил 1,5 тысячи рублей на количество посещений нашей поликлиники, получилось 320 (!) миллионов рублей в год. Сколько полезного для поликлиники я бы мог сделать за эти деньги…
— Возможно, уменьшить нагрузку на амбулаторно-поликлиническую службу помогла бы отмена краткосрочных больничных листков?
— Время от времени к нам обращаются небольшие коммерческие предприятия, которые считают, что тот или иной их работник злоупотребляет больничными. Они хотят узнать о причинах, потому что привыкли считать свои деньги. А государственные предприятия мало волнует, болеет их работник или нет. В Советском районе столицы есть только два предприятия (ЦУМ и Минское производственное объединение вычислительной техники), практикующих доплаты своим сотрудникам с хроническими заболеваниями. Более того, на наши предложения привить своих работников от гриппа многие руководители вообще никак не реагируют. Я уверен, что если бы больничные листки нетрудоспособности оплачивались не из Фонда социальной защиты населения, а из кармана нанимателей, причем не из бюджетного фонда, а из своей прибыли, то картина была бы совсем другой. Руководители бы, наверное, задумались бы: а почему мои работники так часто болеют? Застеклили бы и утеплили окна, позаботились о профилактических мероприятиях, об оздоровлении своих сотрудников и так далее.
Теперь что касается отмены краткосрочных листков. Мне в этом плане очень нравится опыт Швеции. Там в течение года каждому работнику, кроме гарантированного отдыха, предоставляется дополнительно еще 7 дней, которые также оплачиваются, и нанимателя совсем не интересует, как работник ими будет распоряжаться. Например, если человек подхватил простудное заболевание, он может остаться дома и интенсивно лечиться, не обращаясь к врачу. Первые три дня пребывания на больничном там вообще не оплачиваются, за последующие 7 дней болезни выплачивается 50% от зарплаты, а уже после 10 дней, если человек продолжает болеть, практикуется стопроцентная оплата листка нетрудоспособности. Таким образом защищаются самые уязвимые категории: люди с хроническими заболеваниями и пациенты с травматическими повреждениями. А у нас, как ни грустно это констатировать, болеть людям выгодно, ведь фактически человек, сидя дома, получает свою среднемесячную заработную плату.
Насколько мне известно, у нас тоже озвучивались аналогичные инициативы, что бы первые три дня пребывания на больничном не оплачивались. В этом случае у людей был бы стимул к быстрому выздоровлению, и они бы, наверное, больше заботились о своем здоровье. За следующие три дня предлагалось выплачивать 50 процентов от средней зарплаты и 100 процентов — с шестого дня заболевания. Но такое политическое решение нужно принимать на уровне правительства. Хочу также добавить, что в Беларуси к европейской практике предоставления работникам оплаченного годового резерва (определенного количества дней), которым работник может воспользоваться без обращения в медицинские учреждения, прибегают зарубежные компании, представительства и частные фирмы.
— В последнее время звучат предложения об увеличении срока работы выпускников медицинских ВУЗов по распределению. Мол, это позволило бы хоть частично решить проблемы сельской медицины. Как вы относитесь к таким инициативам?
— Я смотрю на эту проблему с точки зрения кадрового обеспечения терапевтической службы амбулаторно-поликлинического звена. У меня сегодня 35 процентов участковых терапевтов находятся в декретном отпуске. Терапия в поликлиниках — преимущественно женская специальность. И, как правило, молодые специалисты, которые распределяются в поликлиники, очень быстро начинают исправлять то, что они не успели сделать за годы своего интенсивного обучения. В медицинском университете, поверьте, очень сложно создавать семьи и рожать детей. Таким образом, за годы пребывания в декретном отпуске необходимость в работе по распределению сама собой исчезает. По моим наблюдениям, тот, кто отработал в поликлинике 5-6 лет, уже к этой работе прирастает. А вот из каждых трех молодых специалистов после декрета возвращаются на прежнее место работы только два, а другие ищут себе более легкую работу. Но если человек находится в декретном отпуске, то на его место я не могу взять на постоянной основе другого специалиста. А молодого специалиста я вообще могу взять только на свободную ставку. Поэтому я был бы не против и пяти лет отработки по распределению (смеется). Но вот с чем я категорически не могу согласиться, так это с жалобами на заработки. Неужели, когда молодые люди поступают в медицинский университет, они надеются на «золотые горы»? И если они изначально нацелены на работу в представительствах фармацевтических компаний, то пусть лучше вообще не занимают в медуниверситете на лечебном факультете чужое место.
— А сколько в вашей поликлинике получает участковый врач?
— За апрель средняя зарплата составила у терапевтов 4 млн. 160 тысяч рублей. Естественно, что врачи высшей категории зарабатывают больше. Вообще, я считаю, что очень многое в закреплении специалиста на конкретном месте зависит от руководителя организации, от его стремления поощрить инициативу. Я всегда прошу своих работников: «Не бойтесь высказывать даже самые невероятные идеи и свое видение тех или иных проблем». Например, сейчас у меня на столе лежит предложение от молодого врача-офтальмолога по совершенствованию организации в поликлинике офтальмологической помощи пациентам. И я обязательно его поощрю, потому что предложения высказываются дельные. А вообще за прошлый год у нас уволились всего четыре врача: три специалиста в возрасте за 70 лет и один молодой врач-хирург, который поступил в очную аспирантуру. Конечно, нам было жаль с ним расставаться, так как больные, как говорится, носили его на руках, но молодой человек был нацелен на медицинскую науку. Надеюсь, что он еще будет гордиться, что в начале своей блестящей карьеры работал в 34-й минской поликлинике. В общем, тот опыт, который специалисты получают в амбулаторно-поликлиническом звене, ни с чем не сравнишь. Лично я начинал свой путь в медицине с работы реаниматологом-анестезиологом, и мне приходилось уже фактически иметь дело с последствиями работы специалистов первичного звена. Поэтому я считаю, что о медицине все судят, в первую очередь, по работе терапевтической службы.
Беседу вела Надежда Николаева, 16 июня 2012 года.
Источник: газета «Звязда», в переводе: http://zvyazda.minsk.by/ru/pril/article.php?id=98690
Читайте также: